– Потрясающе, – выдохнул Карлайл. Его глаза сияли.
Мне вдруг стало досадно. Ну вот, сейчас покраснею и выдам себя с головой! Ах да, краснеть я теперь не могу.
Однако Карлайлу рано или поздно нужно будет все рассказать. На случай, если ему понадобится создать еще одного вампира. Впрочем, такое едва ли произойдет, и пока можно врать безбоязненно.
– Подумай хорошенько и расскажи все, что помнишь, – не унимался Карлайл.
Я невольно поморщилась: все-таки ложь не мой конек, могу и лишнего ляпнуть. К тому же мне не хотелось вспоминать свои муки. В отличие от моей прошлой жизни эту стадию я запомнила во всех ужасающих подробностях.
– О, прости, Белла, – тут же извинился Карлайл. – Тебя, конечно, мучит жажда. Разговоры подождут.
Пока он этого не сказал, жажда была не такой уж мучительной. В моей голове освободилось столько места! За пылающее горло отвечала какая-то отдельная часть мозга, так что думать об этом не приходилось – ведь не думала я раньше о том, как дышать или моргать.
Однако слова Карлайла вывели жажду на первый план. Сухая боль вдруг заняла все мои мысли. Рука невольно дернулась к горлу, будто я могла потушить пламя снаружи.
Кожа на ощупь была очень странная: одновременно мягкая и твердая, как камень.
Эдвард легонько сжал мою ладонь.
– Пошли на охоту, Белла.
Я изумленно распахнула глаза, и мысли о жажде уступили место потрясению.
На охоту? С Эдвардом?! Но… как? Я ведь ничего про это не знаю.
Он прочел тревогу на моем лице и ободряюще улыбнулся.
– Все очень просто, любимая. За тебя будут работать инстинкты. Не волнуйся, я покажу. – Когда я не пошевелилась, он одарил меня еще одной широкой, чуть кривоватой улыбкой. – Ну вот, а я думал, ты всегда мечтала посмотреть, как я охочусь.
Я рассмеялась (часть моего сознания невольно прислушалась к перезвону колокольчиков), смутно припоминая давний разговор. А потом целую секунду прокручивала в голове наши первые встречи – истинное начало моей жизни, – чтобы уже никогда их не забыть. Я даже не догадывалась, как это будет трудно: словно пытаешься разглядеть что-то в мутной воде. Если думать о прошлом достаточно часто, говорила Розали, воспоминания не сотрутся. А я не хотела забывать ни одной нашей минуты с Эдвардом, хотя впереди была целая вечность. Надо будет покрепче запечатлеть эти образы в своей совершенной вампирской памяти.
– Ну, что? – спросил Эдвард и убрал руку, которую я все еще держала у горла. – Ты не должна страдать, – тихим шепотом добавил он. Раньше нипочем бы этого не услышала!
– Все хорошо! – сказала я по давней человеческой привычке. – Подожди. Сначала другое.
Столько всего нового навалилось, что я не успела задать ни одного вопроса. А ведь были вещи и поважнее жажды.
На этот раз заговорил Карлайл:
– Что, Белла?
– Я хочу ее увидеть. Ренесми.
Было как-то странно произносить ее имя. А слова «моя дочь» вообще не укладывались в голове… Я попробовала вспомнить свои ощущения трехдневной давности и невольно положила руки на живот.
Плоский. Пустой. Я стиснула бледный шелк, покрывавший мою кожу, и вновь запаниковала (какая-то незначительная часть сознания подметила: одела меня наверняка Элис).
Да, я знала, что внутри уже никого нет, и смутно помнила само извлечение, но физическое тому доказательство осмыслить было трудно. Прежде я любила ту, что жила внутри меня, а теперь она казалась вымышленной, придуманной. Ускользающим сном – и наполовину кошмаром.
Пока я боролась со смятением, Эдвард и Карлайл настороженно переглянулись.
– Что такое? – с тревогой спросила я.
– Белла, – ласково произнес Эдвард, – сейчас не лучшее время. Она наполовину человек, у нее есть сердце, в ее жилах течет кровь. Пока ты полностью не совладаешь с жаждой… Не хочешь же ты подвергать ее жизнь опасности?
Я нахмурилась. Конечно, не хочу!
Разве я неуправляема? Растеряна – да. Быстро отвлекаюсь – да. Но опасна? Для собственной дочери?
С уверенностью ответить на этот вопрос я не могла. Ладно, придется потерпеть. Ох, как же трудно! Пока я не увижу дочку, она так и будет для меня ускользающим сном… о незнакомке…
– Где она? – Я прислушалась и уловила на первом этаже сердцебиение. И еще чьи-то дыхания – очень тихие, как будто там тоже прислушивались. И трепещущий звук, почти дробь, источник которого я определить не могла…
Сердцебиение звучало так влажно и маняще, что у меня потекли слюнки.
Да, определенно нужно поохотиться, прежде чем я увижу дочь. Мою маленькую незнакомку.
– С ней Розали?
– Да, – резко ответил Эдвард, как будто его что-то расстроило. Я думала, их нелады с Розали давно позади. Неужели между ними вновь вспыхнула вражда? Не успела я спросить, как Эдвард отнял мои руки от плоского живота и легонько потянул меня за собой.
– Подожди, – возразила я, собираясь с мыслями. – А что Джейкоб? Чарли? Расскажи мне все, что я пропустила. Долго я была… без сознания?
Эдвард словно не заметил, как нелегко мне дались последние слова. Они с Карлайлом опять переглянулись.
– Что не так? – прошептала я.
– Все так, – заверил меня Карлайл, странно выделив последнее слово. – Ничего особенного не случилось, ты пропустила каких-то два дня. Эдвард молодчина, прямо-таки новатор – он придумал ввести яд в сердце. – Карлайл умолк, гордо улыбнулся сыну и вздохнул. – Джейкоб по-прежнему здесь, а Чарли еще думает, что ты больна. Я сказал ему, что ты сейчас в Атланте, сдаешь анализы в Центре контроля заболеваний. Мы дали ему неправильный номер телефона, и он расстроен.
– Надо срочно ему позвонить… – пробормотала я себе под нос, но, услышав собственный голос, вспомнила о новых трудностях. Чарли меня не узнает. Он не поверит, что это я. Тут до меня дошла другая новость. – Постойте… Джейкоб здесь?!
Опять они переглянулись.
– Белла! – выпалил Эдвард. – Нам многое надо обсудить, но прежде мы должны позаботиться о тебе. Ты мучаешься…
При этих словах я вновь ощутила жжение в горле и судорожно сглотнула.
– Но Джейкоб…
– У нас впереди целая вечность для объяснений, любимая, – ласково напомнил Эдвард.
Конечно, можно и подождать. Слушать проще, когда внимание не отвлекает огонь в горле.
– Хорошо.
– Стойте, стойте, стойте! – защебетала Элис и порхнула ко мне, восхитительно грациозная. Как уже было с Карлайлом и Эдвардом, я впервые увидела ее по-настоящему. Красавица! – Вы обещали, что я буду присутствовать, когда это случится впервые! А вдруг на охоте вам попадется какая-нибудь отражающая поверхность?
– Элис… – хотел было возразить Эдвард.
– Да это всего секундочку займет! – И Элис умчалась из комнаты.
Эдвард вздохнул.
– О чем она?
Прежде чем кто-либо успел ответить, Элис вернулась, таща огромное зеркало Розали в золоченой раме. Оно было вдвое выше нее и в несколько раз шире.
Все это время Джаспер был так молчалив и неподвижен, что я и не видела его за спиной Карлайла. Теперь он снова пошевелился – подскочил к Элис, при этом не сводя глаз с меня. Потому что я представляла угрозу.
Он внимательно следил за моим состоянием и наверняка заметил ужас, с каким я впервые поглядела на его лицо.
Для незрячих человеческих глаз многочисленные шрамы, оставленные армиями новорожденных, были практически незаметны. Раньше я видела их только при ярком свете, выделявшем небольшие припухлости.
А теперь я поняла, что шрамы – самая яркая примета Джаспера. Трудно было оторвать взгляд от его изувеченной шеи и подбородка. Неужели кто-то, пусть и вампир, способен выжить после стольких укусов?
Я инстинктивно приготовилась обороняться. Любой вампир, увидев Джаспера, сделал бы то же самое. Шрамы говорили сами за себя: «Осторожно, опасность!» Сколько вампиров пыталось убить Джаспера? Сотни? Тысячи? Ровно столько же погибло от его клыков.
Джаспер одновременно и увидел, и почувствовал мое восхищение. Сухо улыбнулся.
– Эдвард уже выругал меня за то, что перед свадьбой я не подвела тебя к зеркалу! – сказала Элис, отвлекая меня от своего грозного возлюбленного. – Не хочу снова получить взбучку.
– Взбучку? – Эдвард приподнял бровь.
– Ну, преувеличила чуток, подумаешь! – рассеянно пробормотала Элис, поворачивая ко мне зеркало.
– Ладно, признайся: ты потворствуешь своим вуайеристским наклонностям.
Элис ему подмигнула.
Их обмен любезностями коснулся лишь малой части моего сознания; все остальные мысли были прикованы к женщине в зеркале.
Сначала я бездумно залюбовалась ею. Незнакомка в отражении несомненно была красива, ничуть не хуже Элис и Эсми. Даже в покое она выглядела подвижной и изменчивой, а бледное лицо сияло, точно луна, в обрамлении густых темных волос. Руки и ноги гладкие, сильные, кожа таинственно мерцает, будто жемчуг.
А потом я пришла в ужас.
Кто она?! Сперва я даже не смогла разглядеть собственные черты в этом безупречно гладком лице.
А глаза! Да, я знала, чего ждать, но такое!..
Тем временем лицо женщины оставалось невозмутимым. Точеные черты богини, ничем не выдающие бури, что бушевала внутри. Тут ее пухлые губы шевельнулись:
– Глаза… – выдавила я. – Долго так будет?
– Через несколько месяцев потемнеют, – успокоил Эдвард. – Кровь животных быстрее человеческой разбавляет цвет. Сначала они станут янтарными, потом золотистыми.
Мои глаза несколько месяцев будут сверкать, как зловещее красное пламя?!
– Месяцев? – Мой голос стал выше, напряженнее. Идеальные брови женщины в зеркале удивленно взлетели над алыми глазами – такого яркого блеска я в жизни не видела.
Джаспер насторожился и шагнул ко мне. Он прекрасно знал повадки новорожденных вампиров; неужто даже такое безобидное проявление чувств означает, что я опасна?
Никто не ответил на мой вопрос. Я повернулась к Эдварду и Элис. Они оба были слегка растеряны и не сводили глаз с Джаспера: прислушивались к его тревожным мыслям, заглядывали в ближайшее будущее.
Я сделала еще один глубокий, совершенно бесполезный вдох.
– Нет, со мной все нормально, – заверила их я и мельком взглянула на незнакомку в зеркале. – Просто… слишком много впечатлений.
Джаспер нахмуриллоб, отчего два шрама над его левым глазом стали еще заметнее.
– Не знаю, – прошептал Эдвард.
Женщина в зеркале помрачнела.
– И какой вопрос я пропустила?
Эдвард улыбнулся.
– Джаспер спросил, как тебе это удается.
– Что?
– Сдерживать чувства, Белла, – ответил Джаспер. – Никогда не видел, чтобы новорожденные обладали такой властью над своими порывами. Ты расстроилась, но, увидев нашу тревогу, тут же совладала с собой. Я хотел помочь, но тебе моя помощь не понадобилась.
– Это плохо? – спросила я. Мое тело невольно окаменело в ожидании вердикта.
– Нет, – не слишком убедительно отозвался Джаспер.
Эдвард погладил мою руку, как бы разрешая мне успокоиться и оттаять.
– Это удивительно, Белла. Мы не совсем понимаем… надолго ли тебя хватит.
Неужели в любую минуту я могу сорваться? Обернуться чудовищем?
Приближения гнева я не чувствовала… Может, готовиться к этому бесполезно?
– Ну, что думаешь? – нетерпеливо спросила Элис, указав на зеркало.
– Не знаю даже… – уклончиво ответила я, не желая признавать, что до смерти напугана.
Я уставилась на красавицу с ужасными глазами, пытаясь найти в ней хоть частичку себя. В форме губ… Если не обращать внимания на сногсшибательную красоту, можно было заметить, что верхняя губа пухлее нижней – этот знакомый маленький изъян меня даже обрадовал. Может, и в другом я осталась прежней.
Я неуверенно подняла руку; женщина в зеркале тоже прикоснулась к лицу. Ее алые глаза внимательно наблюдали за мной.
Эдвард вздохнул.
Я отвернулась от зеркала и посмотрела на него.
– Ты разочарован? – бесстрастным певучим голосом спросила я.
Эдвард рассмеялся и признал:
– Да.
Мою невозмутимую маску разбило потрясение, и в тот же миг я ощутила боль.
Элис зарычала. Джаспер вновь подался вперед, решив, что я вот-вот сорвусь.
Однако Эдвард не обратил на них внимания и крепко обвил руками мой оцепеневший стан, приникнув губами к щеке.
– Я надеялся, что смогу слышать твои мысли, когда они станут похожими на мои, – прошептал он. – Но вот я опять убит: совершенно не понимаю, что творится в твоей голове.
Мне тут же полегчало.
– Ну, – весело сказала я, радуясь, что мои мысли по-прежнему принадлежат только мне, – видно, мой мозг никогда не будет работать, как полагается. Зато я хорошенькая!
По мере того как я привыкала, мне становилось легче шутить, мыслить связно. Быть собой.
Эдвард прорычал мне на ухо:
– Белла, ты никогда не была просто хорошенькой!
Тут он отпрянул, вздохнул и сказал кому-то:
– Ладно, ладно…
– Что?
– С каждой секундой Джасперу все больше не по себе. Он успокоится, только когда ты поохотишься.
Я взглянула на встревоженное лицо Джаспера и кивнула. Я и сама не хотела срываться здесь, если уж от этого никуда не денешься. Лучше пусть вокруг будут деревья, чем родные.
– Хорошо, пойдем, – согласилась я, и от радостного предвкушения, смешанного со страхом, у меня в животе все задрожало. Я убрала руки Эдварда со своей талии (хотя одну не отпустила) и повернулась спиной к странной красавице в зеркале.
21. Первая охота
– Через окно? – спросила я, потрясенно выглядывая со второго этажа.
Прежде я не боялась высоты, но теперь, когда увидела все в мельчайших подробностях, перспектива спрыгнуть вниз не показалась мне такой уж заманчивой. Края камней выглядели куда острее, чем я представляла.
Эдвард улыбнулся.
– Самый удобный выход. Если боишься, давай я тебя понесу.
– У нас впереди целая вечность, а ты хочешь сэкономить время на спуске по лестнице?
Он слегка нахмурился.
– В гостиной Ренесми и Джейкоб…
– Ах да…
Я ведь теперь чудовище. Нужно держаться подальше от запахов, которые могут пробудить во мне зверя. В частности – от любимых людей. Даже от тех, кого я толком не знаю.
– А Ренесми… ничего, что она с Джейкобом? – прошептала я и запоздало поняла, что слышала внизу сердцебиение Джейкоба. Я снова прислушалась, но уловила только один ровный пульс. – Он ведь ее недолюбливает…
Предыдущая страница 37 Следующая страница
|
