Так что теперь все разом перевернулось. Я удивительная – и для самой себя, и для остальных. Такое чувство, что я была рождена для вампирской жизни.
При этой мысли я чуть не рассмеялась – и чуть не запела. Наконец я обрела свое место в мире, который создан для меня, и где наконец взошла моя звезда.
27. Сборы в дорогу
Став вампиром, я начала относиться к легендам и мифам куда серьезнее.
Иногда, вспоминая первые три месяца после перерождения, я пыталась представить, как выглядит моя нить на ткацком станке судеб – вдруг и он существует? Наверное, в какой-то момент она меняет цвет: сначала тянется бледно-бежевая, успокаивающая, неконфликтная – такая хороша в качестве фона. А теперь она, по-моему, ярко-алая или горит золотом.
Нити друзей и родных сплетаются вокруг меня в пестрый гобелен, произведение искусства, радующее глаз сочными, взаимодополняющими цветами.
Забавно, сколько всего в этот гобелен пришлось вплести. Вот оборотни с их насыщенными древесными оттенками – их я никак не ожидала, Джейкоб, конечно же, и Сет. Рядом присоединившиеся к стае Джейкоба мои старые приятели Квил и Эмбри, и даже Сэм с Эмили настроились доброжелательно. Былая вражда между семьями утихла – все благодаря Ренесми. Ее трудно не любить.
А еще с нашими судьбами тесно сплелись судьбы Сью и Ли Клируотер – кто бы мог подумать?
Сью, похоже, взялась облегчить для Чарли знакомство с миром фантастики. Когда папа наведывался в дом Калленов, она почти всегда приходила вместе с ним, хотя и чувствовала себя тут гораздо скованнее, чем ее сын и почти вся стая Джейка. Говорила редко, в основном просто держалась рядом с Чарли, оберегала. К ней обращался его взгляд, стоило Ренесми сделать очередной скачок в развитии – а это случалось часто. В ответ Сью многозначительно косилась на Сета, подразумевая: «Ну-ну, мне можешь не рассказывать!»
Ли приходилось еще труднее, чем Сью, тем более что она единственная в нашей неожиданно разросшейся семье никак не могла примириться с объединением. Однако взять и уйти ей не позволяли узы товарищества, связывающие их с Джейком. Однажды я попыталась узнать у него подробнее – осторожно, опасаясь совать нос не в свое дело, но уж очень отличались их отношения от прежних, и меня разбирало любопытство. Он безразлично пожал плечами и сказал, что это связи внутри стаи. Она его правая рука, его «бета», как я однажды выразилась.
– Раз уж я взвалил на себя обязанности вожака, альфы, – объяснил Джейкоб, – вполне логично соблюсти и прочие формальности.
Так что Ли по статусу полагалось быть на подхвате у Джейкоба, а раз Джейкоб ни на шаг не отходит от Ренесми…
В общем, наше вынужденное соседство счастья Ли не добавляло – но она была единственным исключением. Счастье пронизывало всю мою нынешнюю жизнь, выплетая основной узор на гобелене судьбы. Настолько, что и с Джаспером мы сошлись теснее, чем я могла бы представить.
Сначала, правда, меня это раздражало.
– Зря он! – жаловалась я Эдварду как-то вечером, когда мы уже уложили Ренесми в кованую колыбельку. – Раз я до сих пор пальцем не тронула ни Чарли, ни Сью, наверное, и дальше не убью. Зачем тогда Джаспер вокруг меня вьется?
– Да нет же, Белла, никто в тебе не сомневается! – начал разубеждать Эдвард. – Просто ты ведь знаешь Джаспера – его как магнитом тянет к положительному эмоциональному заряду. А ты, любимая, буквально светишься от счастья.
И Эдвард обнял меня крепко-крепко. Для него не было большей радости, чем видеть, каким восторгом я переполняюсь от новой жизни.
Я действительно почти все время пребывала в эйфории. Мне не хватало дня, чтобы отдать все свое обожание дочке, не хватало ночи, чтобы сполна насладиться любовью Эдварда.
Но и в этой бочке меда не обошлось без ложки дегтя. Подозреваю, что с изнанки наш гобелен судьбы ткался из угрюмых, мрачных оттенков сомнения и страха.
Ренесми исполнилась ровно неделя, когда она произнесла свое первое слово. Слово «мама». Мне бы прыгать от радости – а я, пугаясь этих невероятных темпов, едва сумела растянуть в улыбке оцепеневшие губы. Хуже того, на первом слове девочка не остановилась и без запинки выдала целое предложение. «Мама, а дедуля где?» – пропела она высоким, чистым сопрано. И только потому вслух, что я в тот момент была на другом конце комнаты. У Розали она уже пыталась это выяснить своим обычным (то есть для простых смертных необычным) способом. Розали не знала, пришлось обратиться ко мне…
А еще недели три спустя Ренесми научилась ходить. Сперва она долго наблюдала за Элис, глядя, как та расставляет букеты, танцующей походкой двигаясь от одной вазы к другой с охапками цветов в руках. Смотрела-смотрела, а потом вдруг встала на ноги – даже не шатаясь – и с не меньшей, чем у тети, грацией заскользила по паркету.
Джейкоб встретил ее аплодисментами (потому что именно этой реакции девочка и ждала). Привязанность заставляла его отодвигать собственные эмоции на второй план, первым делом он старался угодить Ренесми. Но когда наши с ним взгляды встретились, я увидела в его глазах отражение своего страха. Пытаясь скрыть панику от дочки, я через силу хлопнула пару раз в ладоши. Рядом так же тихо захлопал Эдвард, и стало ясно без слов: страхи у нас общие.
Эдвард и Карлайл с головой ушли в исследования, пытаясь найти хоть какие-то ответы, понять, чего ждать дальше. Что-то находили, но очень мало и ничего достоверного.
Для Элис и Розали каждый день начинался с показа мод. Ренесми ни один наряд не надела дважды – во-первых, потому что моментально из всего вырастала, а во-вторых, потому что тети задались целью соорудить детский фотоальбом, охватывающий годы, а не недели. Они делали тысячи снимков, запечатлевая каждый шаг на ускоренном пути ее развития.
В три месяца Ренесми можно было дать на вид и год, и два (для года крупновата, для двух – мелковата). Формой тела она уже не напоминала младенца, казалась гораздо тоньше и изящнее, с пропорциями, приближенными к взрослым. Бронзовые локоны струились до талии. У меня рука не поднималась их остричь, даже если бы Элис позволила. Говорила Ренесми свободно, грамматически правильно, выговаривая все звуки, хотя предпочитала «показывать», если ей что-то было надо. Она уже умела не просто ходить, но и бегать, и танцевать. И даже читать.
Как-то перед сном я читала ей Теннисона, понадеявшись на убаюкивающий поэтический ритм. (Для чтения постоянно приходилось выбирать что-то новое – по второму разу, в отличие от других детей, Ренесми ничего слушать не желала, а книжек с картинками не выносила). Однако, послушав немного, она коснулась моей щеки, и перед моим мысленным взором возникли мы с ней – только книга у нее в руках. С улыбкой я отдала девочке томик.
Есть музыка, чей вздох нежнее упадает,
Чем лепестки отцветших роз,
Нежнее, чем роса, когда она блистает,
Роняя слезы на утес;
Нежней, чем падает на землю свет зарницы,
На утомленные глаза…
читала она без запинки.
Плохо повинующимися руками я забрала у Ренесми книгу.
– Как же ты уснешь, если будешь читать? – не сумев побороть дрожь в голосе, проговорила я.
По замерам Карлайла ее физический рост постепенно замедлялся, зато умственное развитие по-прежнему стремительно неслось вперед. Такими темпами через четыре года она станет взрослой, даже если будет постепенно притормаживать.
В четыре года. А к пятнадцати – старухой…
Всего пятнадцать лет жизни.
Но она ведь светится здоровьем. Живая, яркая, веселая, счастливая. Рядом с ней, глядя на это безоблачное счастье, я могу только радоваться, существуя сегодняшним днем, а мысли о будущем откладывая на завтра.
Будущее во всех вариантах обсуждали Карлайл и Эдвард – приглушенными голосами, к которым я старалась не прислушиваться. При Джейкобе они умолкали, поскольку существовал один верный способ остановить развитие, который ему сто процентов не понравился бы. И мне тоже. «Слишком опасно!» – вопила интуиция. Джейкоб с Ренесми так похожи, оба «полукровки», «два в одном»… А легенды оборотней гласят, что вампирский яд для них – смертный приговор, а не врата в вечность…
Исчерпав все доступные источники информации, Карлайл с Эдвардом стали готовиться к экспедиции на родину легенд. Сперва в Бразилию. Там среди индейцев тикуна ходят предания о таких, как Ренесми. Если когда-либо существовали дети, подобные ей, вдруг отголоски этих преданий поведают, какой срок жизни отпущен наполовину смертным?
Оставалось решить один главный вопрос – когда едем.
Всех задерживала я. Во-первых, потому что не хотела уезжать из Форкса до праздников – чтобы побыть с Чарли. А во-вторых, потому что сперва нужно было совершить еще одно путешествие, на данный момент более важное. Причем, в одиночку.
Для нас с Эдвардом это путешествие стало единственным поводом для споров после моего перерождения. В основном из-за того, что я собиралась ехать одна. Однако факты упрямы, а других разумных выходов я не видела. Мне нужно предстать перед Вольтури. Без сопровождающих.
Даже избавившись от прежних кошмаров (как и снов вообще), о Вольтури невозможно было забыть. Тем более что они не уставали о себе напоминать.
До того дня, как мне вручили подарок от Аро, я даже не подозревала, что Элис послала предводителям Вольтури объявление о нашей с Эдвардом свадьбе. Пока мы наслаждались медовым месяцем на острове Эсми, в ее видениях возникли воины Вольтури – в том числе убийственная парочка Джейн и Алек. Кай собирался отправлять поисковый отряд, выяснить, вдруг я до сих пор остаюсь человеком в нарушение указа (зная о существовании мира вампиров, я должна была или стать одним из них – или умолкнуть навек…). Элис выслала объявление, надеясь отсрочить визит Вольтури. Но рано или поздно они объявятся. Без сомнений.
Сам по себе подарок угрозы не внушал. Да, щедрый, и да, щедрость эта пугала. Угрозу внушала последняя строчка поздравления, написанного рукой Аро черными чернилами на квадрате плотной белой бумаги:
«Жду, когда собственными глазами увижу новоявленную миссис Каллен».
Подарок хранился в антикварной резной шкатулке, инкрустированной золотом и перламутром и украшенной радугой самоцветов. Элис сообщила, что шкатулка сама по себе бесценное сокровище, способное затмить любой ювелирный шедевр – кроме того, который в ней приехал.
– Давно задаюсь вопросом, какая судьба постигла драгоценности короны, после того как в тринадцатом веке их заложил Иоанн Безземельный, – прокомментировал Карлайл. – И меня, признаться, не удивляет, что Вольтури своего не упустили.
Ожерелье не было замысловатым. Толстая золотая цепь, чешуйчатой змеей обвивающаяся вокруг шеи. И драгоценный камень под горлом – белый бриллиант размером с мяч для гольфа.
Недвусмысленное напоминание от Аро волновало меня куда больше, чем бриллианты. Вольтури должны увидеть, что я бессмертна, что Каллены исполнили приказ, причем увидеть как можно скорее. Нельзя пускать их в Форкс. Значит, есть только один способ сохранить нашу жизнь в безопасности.
– Одна ты не поедешь! – стиснув зубы и сжав кулаки, возражал Эдвард.
– Они меня не тронут, – как можно ласковее убеждала я, стараясь придать голосу уверенность. – С какой стати? Я вампир. Дело закрыто.
– Нет. Ни в коем случае.
– Эдвард, это единственный способ уберечь ее.
Тут его аргументы кончались, разбиваясь о мою железную логику.
Даже короткого знакомства с Аро мне хватило, чтобы разглядеть в нем коллекционера – для которого нет ничего вожделеннее живых экспонатов. Ни одна драгоценность в сокровищнице не способна зажечь в глазах Аро такого алчного блеска, как красота или редкость дара его бессмертных последователей. Хватает и того, что он успел заприметить способности Эдварда и Элис, так что незачем давать Аро еще один повод позавидовать семье Карлайла. Ренесми. И красавица, и одаренная, и единственная в своем роде. Нельзя, чтобы он ее увидел, даже в чьих-то мыслях.
А все остальные мысли, кроме моих, он сумеет прочитать. Так что, разумеется, я еду одна.
У Элис моя поездка опасений не вызывала, ее тревожило другое – размытость видений. По ее словам, такая неопределенность возникает, если существуют сторонние решения, которые могут вступить в противоречие и не получили окончательного завершения в прошлом. Эдварда, который и без того мучался сомнениями, эта неопределенность настроила решительно против. Он хотел проводить меня хотя бы до Лондона, однако оставить Ренесми без обоих родителей разом было выше моих сил. Вместо него меня проводит Карлайл. Нам с Эдвардом будет гораздо спокойнее от осознания, что Карлайл, в случае чего, рядом.
Элис продолжала заглядывать в будущее, но постоянно видела совсем не то, что искала. Текущую биржевую тенденцию, возможный визит Ирины с целью примирения (она еще сама не определилась), снегопад месяца через полтора, звонок от Рене (я тренировалась говорить «грубым» голосом – день ото дня все лучше) – для нее я пока болею.
Билеты до Италии мы купили, когда Ренесми исполнилось три месяца. Поездка планировалась короткой, поэтому Чарли я ничего говорить не стала. Зато Джейкоб был в курсе, причем разделял точку зрения Эдварда. Однако сегодня спор шел о Бразилии. Джейкоб был полон решимости ехать с нами.
Мы отправились на охоту втроем – я, Ренесми и Джейкоб. Звериную кровь Ренесми не слишком жаловала, поэтому Джейкобу разрешили присоединиться. Он устроил из охоты состязания, и у Ренесми тут же проснулся интерес.
Что такое хорошо, и что такое плохо по отношению к охоте на людей Ренесми усвоила как дважды два, а донорскую кровь считала отличным выходом из положения. Человеческая твердая пища помогала утолить голод и нормально усваивалась организмом, но Ренесми встречала ее с тем же мученическим выражением, что появлялось у меня в свое время при виде цветной капусты и фасоли. Так что лучше уж звериная кровь. А вызов, брошенный Джейкобом, будил в ней дух соревнования и охотничий азарт.
– Джейкоб! – Я попыталась снова воззвать к голосу разума, пока Ренесми умчалась по следу вперед, на вытянутую полянку. – У тебя здесь свои обязанности. Ли, Сет…
Он фыркнул.
– Я им что, нянька? У них у самих куча дел в Ла-Пуш.
– А у тебя? Школу ты уже не будешь заканчивать? Учти, если хочешь угнаться за Ренесми, придется подналечь на учебу.
– Считай, что я взял академку. Восстановлюсь, когда темпы у Ренесми… поутихнут.
Я тут же растеряла все аргументы, и мы оба машинально посмотрели на девочку. Запрокинув голову, она любовалась танцующими над головой снежинками, которые таяли, не успев долететь до пожухлой травы на вытянутом стрелой лугу, где мы стояли. Пышное, с оборками платье цвета слоновой кости чуть темнело на фоне снега, каштановые кудри отливали медью и сияли, несмотря на то, что солнце скрылось за плотными облаками.
Ренесми согнула ноги – и вдруг подпрыгнула вверх на четыре с половиной метра. Поймав снежинку как бабочку, двумя руками, девочка мягко опустилась обратно на землю.
С невероятной улыбкой (честное слово, никак не привыкну) она повернулась к нам и продемонстрировала идеальную восьмиконечную звездочку, тающую на ладони.
– Красивая! – восхитился Джейкоб. – Но ты, кажется, подзастряла, а, Несси?
Ренесми со всех ног помчалась назад, к Джейкобу. Раскинув руки, он подхватил ее, когда она с разбега прыгнула ему на шею. Получилось у них слаженно и четко: Ренесми всегда так делала, когда хотела что-то сообщить. Вслух ей по-прежнему нравилось меньше.
Умилительно хмурясь, она дотронулась до щеки Джейкоба. В полной тишине мы слушали, как небольшое стадо лосей уходит в глубь леса.
– Коне-е-ечно, тебе не хочется пить, Несси! – с ехидцей и в то же время любя протянул Джейкоб. – Ты просто боишься, что самый большой опять достанется мне!
Девочка кувырнулась назад из Джейковых объятий и, мягко приземлившись на ноги, хитро прищурилась – в точности как Эдвард. А потом стремглав полетела в рощу.
– Я первый! – крикнул Джейкоб, увидев, как я пригнулась, готовясь мчаться следом. Сорвав футболку, он кинулся догонять, дрожа на бегу. – А жулить нечестно!
Я улыбнулась, глядя на взметнувшиеся вихрем листья, и покачала головой. Джейкоб иногда еще больший ребенок, чем Ренесми.
Задержусь чуть-чуть, дадим охотникам фору. Выследить их по запаху не составит труда, а Ренесми с радостью похвастается потом размерами добычи. Я снова не смогла сдержать улыбку.
На узком лугу царила пустота и тишина. Танцующие в вышине снежинки поредели, почти исчезли. Элис говорила, что снег ляжет не раньше чем через месяц.
Обычно мы с Эдвардом выбирались на такие охотничьи вылазки вместе. Однако сегодня он остался с Карлайлом, обсуждать поездку в Рио, пока нет Джейкоба… Я нахмурилась. Вернемся, встану на сторону Джейка. Он должен ехать с нами. Слишком велика его ставка – целая жизнь, как и у меня.
Заблудившись мыслями в недалеком будущем, я не прекращала обшаривать глазами горный склон – в поисках добычи и чтобы не проглядеть опасность. Машинально, бездумно, по привычке.
А может, все-таки была причина. Которую мои обостренные чувства засекли раньше, чем отметило сознание.
Скользя взглядом по кромке дальнего кряжа, вставшего серовато-голубой стеной на фоне темно-зеленого леса, я вдруг зацепилась за серебристую – или золотистую – искорку.
Я всматривалась изо всех сил в цветную точку, которой на этом склоне неоткуда было взяться. И орел не разглядел бы ее в густом тумане.
Она смотрела на меня.
С первого взгляда было ясно, что это вампирша. Белоснежно-мраморная кожа, в миллион раз глаже человеческой, слегка мерцающая даже в этот пасмурный день. Впрочем, если бы не кожа, ее выдала бы неподвижность. Только вампиры и статуи умеют так застывать.
Волосы у нее были светлые-светлые, почти серебристые. Вот она, искорка, притянувшая мой взгляд. Прямые, как линейкой, разделенные на пробор, они обрывались ровным каре у подбородка.
Незнакомка. Раньше я ее точно никогда не видела, даже в человеческой жизни. Ни одно лицо из смутных воспоминаний не походило на это. Однако темно-золотистые глаза моментально подсказали мне разгадку.
Ирина. Все-таки решила наведаться.
Мгновение мы смотрели друг на друга. Неужели ей тоже хватит одного взгляда, чтобы понять, кто я такая? Я хотела помахать рукой, но ее губы внезапно скривила злобная гримаса.
Из леса донесся победный клич Ренесми, которому вторил вой Джейкоба. Через несколько секунд звук долетел до Ирины, и она машинально дернула головой. Взгляд ее переместился чуть вправо – понятно, что она увидела. Огромного рыже-коричневого волка, возможно, того самого, что прикончил ее возлюбленного Лорана. Сколько она уже за нами наблюдает? Наверняка достаточно, чтобы не пропустить предшествовавший обмен любезностями…
Ее лицо исказилось от боли.
Я непроизвольно развела руками, извиняясь. Она повернулась ко мне и ощерила зубы. Из горла вырвался глухой рык.
Когда он долетел до меня, вампирша уже скрылась в дальнем лесу.
– Черт! – простонала я.
Ноги сами понесли меня в рощу, за Джейкобом и Ренесми, которых я теперь боялась упустить из вида. Неизвестно, куда подалась Ирина и насколько она сейчас разъярена. Все вампиры одержимы мстительностью, а подавить ее стоит огромных усилий…
Не прошло и двух секунд, как, мчась во весь опор, я оказалась возле них.
– Мой больше! – раздался возмущенный голос Ренесми, когда я, продравшись через густые заросли колючего боярышника, ступила на полянку.
Увидев выражение моего лица, Джейкоб прижал уши и припал к земле, обнажив клыки на окровавленной после охоты морде. Глаза принялись прочесывать лес, а из груди донесся раскатистый рык.
Ренесми, как и Джейкоб, вся обратилась во внимание. Позабыв о добытом лосе, она прыгнула мне на руки и прижала обе ладони к моим щекам в ожидании разъяснений.
– Ничего страшного, – поспешила успокоить я. – Перестраховываюсь. Все в порядке. Наверное. Сейчас, погодите.
Вытащив сотовый, я нажала кнопку моментального набора. Эдвард ответил после первого гудка. Джейкоб и Ренесми напряженно слушали мою часть диалога, пока я вкратце обрисовывала случившееся.
– Беги сюда, возьми Карлайла, – тараторила я так, что Джейкоб хорошо если половину разбирал. – Я видела Ирину, она видела меня, а потом разглядела Джейкоба, психанула и убежала – наверное. У нас не появлялась – пока, – но, может, появится. Если нет, вам с Карлайлом нужно будет догнать ее и поговорить. Я беспокоюсь.
Джейкоб глухо зарычал.
– Будем через полминуты, – пообещал Эдвард, и за его спиной засвистел ветер.
Мы понеслись обратно на луг и сели ждать. Вслушивались в тишину, надеясь вовремя уловить незнакомые шаги.
Впрочем, они оказались знакомыми. Рядом со мной возник Эдвард, потом, через несколько секунд, – Карлайл. Затем – к моему удивлению – послышался мягкий топот болыпихлап. Впрочем, что удивительного? Конечно, Джейкоб вызвал подкрепление, стоило появиться крошечному намеку на грозящую Ренесми опасность.
– Она стояла вон на том утесе, – показала я. Если Ирина бросилась наутек, то фора у нее уже приличная. Вряд ли она остановится, чтобы выслушать Карлайла. – Может, вызвать на подмогу Эмметта с Джаспером? Она… очень уж всполошилась. И на меня рычала.
– Что? – вскинулся Эдвард.
Карлайл успокаивающе положил ему руку на плечо.
– Она переживает. Я ее догоню.
– Я с тобой! – не отступал Эдвард.
Они обменялись долгим взглядом – Карлайл, судя по всему, взвешивал: с одной стороны, Эдвард злится на Ирину, с другой – чтение мыслей может сослужить хорошую службу… Наконец Карлайл кивнул, и они с Эдвардом отправились по следу, не став звать ни Джаспера, ни Эмметта.
Джейкоб нетерпеливо засопел и ткнул меня носом в спину. Наверное, хочет как можно быстрее доставить Ренесми домой, в безопасное место. Поскольку я думала так же, мы немедленно поспешили обратно, с Ли и Сетом в арьергарде.
Ренесми довольно восседала у меня на руках, не отнимая ладошки от моей щеки. Раз охоту отменили, значит, остается только донорская кровь. Еще бы тут не быть довольной.
28. Будущее
Карлайл с Эдвардом не успели догнать Ирину – ее след обрывался в заливе. Они переплыли на другой берег в надежде найти его там снова, однако на многие километры в обе стороны по восточному побережью не осталось ни одной зацепки.
Я во всем виновата. Ирина, как и предсказывала Элис, пришла помириться с Калленами – а вместо этого перед ней помахали красной тряпкой, продемонстрировав дружбу с Джейкобом… Ну почему я не заметила ее раньше, до того как Джейкоб перевоплотился?! И что нам стоило пойти охотиться в другое место?..
Теперь почти ничего не поделаешь. Карлайл позвонил Тане, сообщил неутешительные новости. Они с Кейт не видели Ирину с тех пор, как решили приехать на свадьбу, и их очень обескуражило, что она была так близко, а домой не вернулась. Наверное, даже временная утрата сестры будила тяжелые воспоминания о том, как много столетий назад их семья лишилась матери.
Элис зацепила краем глаза несколько обрывков ближайшего будущего Ирины – правда, ничего конкретного. Ясно было, что путь ее лежит не в Денали, но в остальном картинка получалась расплывчатая. Элис видела, как Ирина в крайнем смятении бредет, убитая горем, через безлюдную снежную равнину… на север? на восток?
Шли дни. Хоть я и не забывала ничего, Ирина с ее болью постепенно отодвинулись на второй план. Нашлись другие, более важные заботы. Через несколько дней мне предстояло лететь в Италию. Как только вернусь, отправимся в Южную Америку.
Все уже обсудили в подробностях по сто раз. Сперва обратимся к тикуна, доберемся до истоков их преданий. Джейкобу, который уже точно ехал с нами, отводилась в исследованиях немаловажная роль – вдруг тикуна, которые верят в вампиров, не пожелают обсуждать с нами свои легенды. Если с этим племенем не выйдет, будем изучать другие, родственные – их там немало. У Карлайла в долине Амазонки живут старые друзья, которые тоже могут располагать важными сведениями. Или хотя бы направят нас по нужному пути. Маловероятно, конечно, что к амазонским вампирам предания о «полукровках» имеют непосредственное отношение, поскольку все трое – женского пола… В общем, неизвестно, насколько затянутся наши поиски.
Предыдущая страница 48 Следующая страница
|
