– Джейк говорит, вы собирались сделать отсюда ноги? – пробурчал папа.
– Я оставалась бы до последнего, используя малейшую возможность! Поэтому мы и тут, – тихо произнесла я.
– Он сказал, что вы еще побудете, – если только я проявлю выдержку и смогу держать язык за зубами.
– Да… Но пап, я не могу обещать, что мы вообще никогда не уедем. Это сложно…
– Меньше знаешь… – напомнил он.
– Именно.
– Вы ведь не уедете не попрощавшись? Заглянете?
– Даю честное слово. Теперь ты знаешь вполне достаточно, так что, может, обойдется. А я постараюсь не пропадать.
Он задумчиво прикусил губу, потом осторожно наклонился ко мне, раскрыв объятия. Я перехватила задремавшую Ренесми, сцепила зубы и, задержав дыхание, обняла папу свободной рукой за теплую, мягкую талию – едва касаясь.
– Да уж, Беллз, пожалуйста. Не пропадай, – пробормотал он.
– Люблю тебя, пап, – сквозь стиснутые зубы шепнула я.
Он задрожал и высвободился. Я опустила руку.
– И я тебя люблю, дочка. Что бы там вокруг нас ни творилось. – Чарли дотронулся пальцем до розовой щечки Ренесми. – Она очень на тебя похожа.
Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, хотя на самом деле до невозмутимости мне было далеко.
– Скорее, на Эдварда. А кудри – как у тебя, – добавила я после секундного раздумья.
Чарли вздрогнул, потом засопел.
– Хм… Наверное. Хм. Дедушка. – Он с недоумением покачал головой. – А мне когда-нибудь дадут ее подержать?
Я заморгала от неожиданности, однако тут же собралась. Полсекунды на раздумья, беглый взгляд на Ренесми (она уже крепко спала) – и… Была не была, испытывать судьбу, так уж по полной, а удача сегодня мне улыбается.
– Держи! – Я протянула малышку Чарли. Он неумело подставил сложенные колыбелькой руки. По температуре его кожа ничем не отличалась от кожи Ренесми – такая же горячая – но, представив, как под тонким покровом бьется и пульсирует живое тепло, я снова почувствовала першение в горле. От моего прикосновения папина рука покрылась пупырышками. То ли от холода, то ли от нервов…
– Надо же… Крепенькая! – крякнул Чарли, принимая Ренесми на руки.
Разве? Я нахмурилась. Мне она казалась легче перышка. Видимо, мои ощущения уже не критерий.
– Это хорошо, – увидев мое лицо, поспешил заверить Чарли – и добавил себе под нос: – Когда вокруг такой дурдом, только крепенькой и нужно быть. – Он осторожно покачал девочку из стороны в сторону. – Красивее малышки за всю жизнь не видал. Даже считая тебя, дочка. Прости.
– Согласна.
– Красавица! – заворковал он.
По его лицу было видно, как растет и крепнет симпатия. Чарли не стал исключением – подобно всем нам он оказался бессилен перед чарами девочки. Две секунды у него на руках – и все, он покорен навеки.
– Можно я завтра опять загляну?
– Конечно, пап. Заезжай. Мы тут.
– Да уж, пожалуйста, – сурово попросил Чарли, хотя тон его совершенно не вязался с нежным взглядом, направленным на Ренесми. – До завтра, Несси.
– Ну, ты хоть не начинай!
– А?
– Ее зовут Ренесми. Рене плюс Эсми. Без уменьшительных. – Я попыталась успокоиться, не делая глубоких вдохов. – Хочешь знать, какое у нее второе имя?
– Конечно.
– Карли. Через «к». Карлайл плюс Чарли.
В уголках папиных глаз лучиками разбежались морщинки, и неожиданная улыбка озарила лицо.
– Спасибо, Беллз!
– Это тебе спасибо, пап. Все так резко и стремительно изменилось. Голова до сих пор кругом идет. Если бы не ты, не знаю, как бы я еще сохраняла связь… с реальностью. – Чуть не сказала «с собою прежней». Не надо взваливать на папу слишком много.
У него снова заурчало в животе.
– Езжай, поешь, пап. Мы никуда не денемся. – Я вспомнила свои чувства после первого неловкого погружения в фантастический мир – кажется, что все исчезнет с первыми рассветными лучами.
Кивнув, Чарли неохотно отдал Ренесми, и взгляд его скользнул в ярко освещенную комнату. С минуту он, округлив недоуменно глаза, наблюдал за происходящим. Никто и не думал разбредаться – кроме Джейкоба, который, судя по звукам, опустошал холодильник на кухне. Джаспер положил голову на колени Элис, уютно устроившейся у подножия лестницы. Карлайл уткнулся носом в какую-то толстенную книгу. Эсми, мурлыча себе под нос, набрасывала что-то в блокноте, а Розали с Эмметтом выкладывали под лестницей фундамент для огромного карточного дома. Эдвард переместился за рояль и наигрывал негромкую мелодию. Никаких признаков вечера – того, что день клонится к концу, что пора ужинать и готовиться ко сну. Каллены ослабили конспирацию, чуть приподняли завесу перед Чарли, и он чувствовал эту неуловимую перемену.
Поежившись, папа со вздохом покачал головой.
– До завтра, Белла. – Потом добавил, сдвинув брови: – Я не в том смысле, что ты какая-то не такая. Ты отлично выглядишь. А я привыкну.
– Спасибо, пап.
Кивнув, Чарли задумчиво двинулся к машине. Я смотрела, как он выезжает, но только услышав шорох шин по асфальту, осознала, что у меня получилось. Весь день находясь рядом с Чарли, я его и пальцем не тронула! Сама, без поддержки. Наверное, у меня действительно сверхспособность!
Даже не верится… Неужели в придачу к новой семье я получила возможность сохранить хотя бы часть прежней? Неужели еще накануне я думала, что лучше вчерашнего дня нет и быть не может?
– Ух! – прошептала я. И моргнув, почувствовала, как растворяется третья пара контактных линз.
Рояль умолк, руки Эдварда легли мне на талию, а подбородок – на плечо.
– Я первый хотел это сказать.
– Эдвард, у меня получилось!
– Получилось. Просто невероятно! Столько волнений из-за «новорожденного» периода, а ты раз – и его перескакиваешь. – Он тихонько рассмеялся.
– Я уже сомневаюсь, что она вообще вампир, не то что «новорожденный», – подал голос Эмметт из-под лестницы. – Такая паинька.
В ушах снова зазвучали все двусмысленности, которые он себе позволял – при папе! В общем, хорошо, что рукиу меня в тот момент были заняты Ренесми. Хотя удержаться от хищного рыка все же не удалось.
– Ой, боюсь-боюсь! – рассмеялся Эмметт.
Я зашипела, и Ренесми шевельнулась у меня на руках. Поморгав, она в недоумении оглянулась по сторонам, потом, посопев носом, потянулась к моей щеке.
– Чарли завтра вернется, – успокоила я.
– Отлично! – отозвался Эмметт. Теперь его смех подхватила и Розали.
– Недальновидно, – упрекнул его Эдвард, протягивая руки, чтобы забрать у меня Ренесми. Увидев, что я не решаюсь, он подмигнул, и я, все еще в сомнениях, покорилась.
– Что недальновидно? – не понял Эмметт.
– Глупо, ты не находишь, нарываться на конфликт с самым сильным в семье вампиром?
Эмметт презрительно фыркнул, запрокинув голову.
– Тоже мне!
– Белла! – вполголоса позвал Эдвард на глазах у обратившегося в слух Эмметта. – Помнишь, несколько месяцев назад я просил оказать мне одну услугу, как только станешь бессмертной?
Что-то смутно знакомое. Я прокрутила в голове покрытые туманом человеческие разговоры. И ахнула, вспомнив.
Элис рассмеялась звонким заливистым смехом. Из-за угла высунул голову Джейкоб – с набитым ртом.
– Что такое? – прорычал Эмметт.
– Точно? – переспросила я Эдварда.
– Поверь мне.
Я глубоко вдохнула.
– Эмметт, как насчет небольшого пари?
Он с готовностью вскочил на ноги.
– Отлично! Давай.
Я на мгновение прикусила губу. Эта груда мышц…
– Конечно, если трусишь… – начал Эмметт.
Я расправила плечи.
– Мы. С тобой. Будем бороться на руках. За обеденным столом. Сию секунду.
Улыбка Эмметта растянулась до ушей.
– Белла, – поспешно предостерегла Элис, – Эсми очень дорожит этим столом. Антиквариат, как-никак.
– Спасибо! – одними губами поблагодарила Эсми.
– Ничего страшного, – сияя, успокоил Эмметт. – Прошу вот сюда, Белла!
Я проследовала за ним через заднюю дверь к гаражу. Остальные не отставали. На берегу, среди россыпи камней торчал большой гранитный валун – к нему-то Эмметт, похоже, и вел. Неровный, чуть округлый камень вполне годился для состязания.
Поставив локоть на гранитную поверхность, Эмметт жестом пригласил меня. При виде бугрящихся мышц меня снова охватили сомнения, но я не подала виду. Эдвард уверял, что какое-то время я буду сильнее любого из них. Внутренне я себя так и ощущала. «Настолько?» – усомнилась я, глядя на мощные бицепсы Эмметта. Впрочем, мне едва исполнилось два дня, это что-нибудь да значит. С другой стороны, вдруг общие правила не для меня? Вдруг я гораздо слабее, чем положено новоявленному вампиру? И поэтому так легко себя контролирую?
Стараясь казаться невозмутимой, я поставила локоть на гранит.
– Значит так, Эмметт. Если побеждаю я, ты больше ни словом не обмолвишься о моей сексуальной жизни. Никому, даже Роуз. Никаких намеков, никаких подколок – ничего.
Эмметт сощурился.
– Идет. Но если побеждаю я – держись, будет в сто раз хуже.
Я задохнулась от возмущения, и на его губах заиграла саркастическая ухмылка.
– Уже стушевалась, сестренка? – поддел Эмметт. – Не пылкая ты у нас? Домик небось целехонький стоит, нигде ни царапины… Тебе Эдвард не рассказывал, сколько мы с Роуз домов по камешку развалили?
Скрежетнув зубами, я обхватила его широкую ладонь.
– Раз, два…
– Три! – прохрипел он и налег на мою руку.
Рука не дрогнула.
Я чувствовала, как он старается. Вампирскому мозгу разного рода подсчеты давались без труда, поэтому я мгновенно вычислила, что без моего сопротивления ладонь Эмметта уже ушла бы в каменный валун. Он надавил сильнее. Интересно, с чем можно сравнить такую силу? С грузовиком цемента, катящимся под гору на скорости шестьдесят пять километров в час? Восемьдесят? Сто? Больше?
А рука не шелохнулась. Эмметт давил на нее с сокрушительной силой – а мне было не больно. Наоборот, даже радостно как-то. С прошлого пробуждения я старалась двигаться с оглядкой, чтобы ничего не сломать. Теперь наконец можно поиграть мускулами. Дать силе выход, вместо того чтобы мучительно ее сдерживать.
Эмметт захрипел от натуги, наморщил лоб и всем телом налег на мою неподвижную руку. Я позволила ему попыхтеть и попотеть – образно говоря, – наслаждаясь кипящей в мышцах сумасшедшей силой.
Через несколько секунд мне, правда, надоело. Я напрягла руку. Эмметт уступил на пару сантиметров.
Я рассмеялась. Эмметт грозно зарычал сквозь оскаленные зубы.
– Не распускай язык! – напомнила я и припечатала его руку к гранитной поверхности.
Между стволами деревьев пошло гулять эхо от оглушительного треска. Валун дрогнул, от него по невидимой линии раскола отвалился кусок – примерно в одну восьмую общей массы. Он ухнул прямо на ногу Эмметту, и я задохнулась от смеха. Джейкоб с Эдвардом тоже не удержались от сдавленного хохота.
Кусок гранита Эмметт отфутболил на тот берег. На лету камень расщепил стволик молодого клена и рухнул прямо на комель огромной ели, которая, закачавшись, повалилась на соседнюю.
– Реванш! Завтра!
– Сила так быстро не уйдет, – предупредила я. – Может, через месяц.
– Завтра! – сверкнув зубами, прорычал Эмметт.
– Ради тебя – все что угодно, братишка!
Уже развернувшись, чтобы уйти, Эмметт вдруг стукнул по валуну кулаком, вызвав лавину щебня и гранитной пыли. Мило так, по-детски.
Завороженная неоспоримостью своего превосходства над самым сильным из всех известных мне вампиров, я положила руку с растопыренными пальцами на камень. И медленно запустила их в гранит – скорее, сминая и кроша, чем вгрызаясь. По плотности валун оказался как твердый сыр. Вскоре я держала горстку щебня.
– Круто! – вырвалось у меня.
Расплывшись в улыбке от уха до уха, я завертелась волчком и каратистским движением саданула ребром ладони по камню. Валун застонал, завизжал – и раскололся надвое в облаке пыли.
Я захихикала.
Не обращая внимания на смешки за спиной, я начала крушить остатки валуна. Мне было так весело, что я хохотала от души. И только услышав вдруг чье-то незнакомое хихиканье, похожее на звон колокольчика, я отвлеклась от дурацкой забавы.
– Это она смеялась?
Остальные с таким же изумлением, как и я, уставились на Ренесми.
– Да, – ответил Эдвард.
– Лучше спроси, кто не смеялся, – пробурчал Джейк.
– Скажешь, ты в первое перевоплощение не оттягивался, псина? – беззлобно поддел Эдвард.
– Это другое! – К моемуудивлению, он шутливо ткнул Эдварда кулаком в плечо. – А Белла вроде как взрослая. У нее муж, ребенок. Посолиднее надо быть!
Ренесми, нахмурив брови, дотронулась до щеки Эдварда.
– Что говорит? – спросила я.
– Поменьше солидности, – с улыбкой передал просьбу Эдвард. – Ей было почти так же весело наблюдать за тобой, как и мне.
– Я себя смешно веду? – поинтересовалась я у Ренесми, подскакивая к ней. Мы одновременно протянули друг к другу руки. Забрав девочку у Эдварда, я раскрыла перед ней ладонь с кусочком гранита. – Хочешь попробовать?
Она улыбнулась ослепительной улыбкой и схватила камень обеими руками. Между бровей залегла складка. Ренесми нажала посильнее.
Результатом был едва уловимый скрежет и струйка пыли. Нахмурившись, девочка протянула осколок обратно.
– Сейчас! – И я двумя пальцами стерла камень в порошок.
Тогда она захлопала в ладоши и засмеялась – так заразительно, что присоединились и остальные.
Внезапно из-за туч пробилось солнце, озарив нас десятерых рубиново-золотыми лучами. Потрясенная, я залюбовалась мерцанием своей кожи в свете заката. Глаз не оторвать…
Ренесми погладила переливающиеся бриллиантовым блеском крошечные грани, а потом поднесла руку к моей. Ее кожа светилась изнутри едва заметным таинственным сиянием. Которое, в отличие от наших «бриллиантов», не заставит Ренесми скрываться дома в погожий день. Она дотронулась до моей щеки, обескураженная разницей.
– Ты самая красивая! – поспешила успокоить я.
– Не могу согласиться, – возразил Эдвард. Я повернулась – и замерла, увидев его освещенное закатным солнцем лицо.
Джейкоб прикрыл глаза рукой, притворяясь, что глазам больно от блеска.
– Чудная ты, Белла, – заключил он.
– Чудная, – поправил Эдвард. Ослепленный и ослепительный.
А я впервые (и неудивительно, ведь все кругом было в новинку) ощущала, каково это – в чем-то отличиться. В человеческой жизни я не выделялась ничем. Да, умела находить общий язык с Рене – только многие смогли бы еще лучше. Фил, например, смог. Я хорошо училась, но никогда не выбивалась в круглые отличники. Спорт во всех видах точно отпадает. Художественные или музыкальные способности – тоже мимо. Никаких особенных талантов. А за чтение книг призы не вручают. За восемнадцать лет я привыкла быть посредственностью. И только сейчас осознала, что давно уже оставила надежду хоть в чем-то блеснуть. Просто жила как живется, слегка выпадая из рамок привычного мира.
Предыдущая страница 47 Следующая страница
|
