– Завтра будет уйма времени.
– Если бы! – посетовала я. – Не существует больше таких слов, как «уйма времени». Исчезли как класс. Мне еще столько надо освоить…
– Завтра! – оборвал Эдвард.
Лицо у него было такое, что даже Эмметт не решился возражать.
Удивительно, с каким скрипом я возвращалась к только что выстроенному распорядку. Стоило исчезнуть крошечному ростку надежды, который я так заботливо пестовала, и все усилия показались напрасными.
Я попыталась думать о хорошем. У Ренесми есть все шансы пережить грозящую опасность, и у Джейкоба тоже. Их будущее – это ведь уже победа! Наше маленькое войско даст неплохой отпор, раз у Джейкоба с Ренесми появится возможность скрыться. Ведь план Элис сработает только в том случае, если мы сумеем постоять за себя. И это тоже победа, учитывая, что на протяжении тысячелетий никто не решался оспорить власть Вольтури.
Конец света не наступит. Всего лишь конец Калленам. Конец Эдварду и мне.
Лучше уж так. Я не смогу жить без Эдварда. Если он покинет этот мир, я уйду следом.
Время от времени я задавалась вопросом: что нас ждет там, по ту сторону. Эдвард с Карлайлом разошлись во мнениях, а самой мне тоже верилось с трудом. И в то же время не укладывалось в голове, что Эдварда вообще нигде и ни в каком виде не будет. Так что, если мы хоть где-то окажемся вместе, – это будет счастливый исход.
Дни потянулись дальше, наполненные теми же делами, просто стало чуть тяжелее.
На Рождество мы с Эдвардом, Ренесми и Джейкобом поехали к Чарли. Там уже сидела вся стая Джейкоба, плюс Сэм, Эмили и Сью. Огромные, пышущие жаром, они заполнили все свободное пространство, теснясь по углам вокруг бестолково наряженной елки (сразу видно, в каком месте Чарли надоело вешать шарики) и не помещаясь на диванах и креслах. Они придавали мне сил. Волки всегда кипят энергией и рвутся в бой, даже смертельный. Их заряда хватало, чтобы зажечь энтузиазмом всю комнату и скрыть мою подавленность. Эдвард, как обычно, притворялся куда лучше меня.
Ренесми надела медальон, который я вручила ей еще утром, а в карман куртки сунула МРЗ-плейер, подаренный Эдвардом. Крошечный приборчик удерживал в памяти пять тысяч песен, и свои любимые Эдвард закачал заранее. На запястье красовался замысловатый плетеный браслет, играющий у квилетов роль помолвочного кольца. Эдвард, увидев, скрипнул зубами, а мне было уже все равно.
Скоро, совсем скоро, я вручу ее жизнь Джейкобу. Есть ли разница, каким символом будет скреплен союз, на который я так надеюсь?
Настоящий фурор произвел подарок, приготовленный Эдвардом для Чарли. Его привезли накануне (срочной доставкой), и Чарли провел все утро за толстенной инструкцией к новому рыбопоисковому эхолоту.
Сью закатила настоящий пир – волки уплетали за обе щеки. Интересно, как смотрятся наши посиделки на посторонний взгляд? Справляемся ли мы с ролью? Сойдем ли за счастливую компанию, собравшуюся отметить праздник в тесном кругу друзей?
Кажется, Джейкоб и Эдвард втайне обрадовались не меньше меня, когда пришло время уходить. Глупо расходовать силы на то, чтобы притворяться человеком, если есть много куда более важных дел. Я с трудом заставляла себя сосредоточиться. С другой стороны… Может, я в последний раз вижу Чарли. Тогда хорошо, что я замороженная и не ощущаю этого в полной мере.
Маму я не видела с самой свадьбы, но только теперь поняла, как удачно, что мы с ней еще два года назад начали потихоньку отдаляться. Мама слишком хрупкая для моего мира. Нельзя на нее такое взваливать. Чарли сильнее.
Возможно, даже выдержит, если сейчас мы попрощаемся навсегда. Я вот только не выдержу.
В машине было тихо, мелкий дождь висел в воздухе изморосью – еще не снег, уже не капли. Ренесми у меня на коленях открывала и закрывала медальон. Я, глядя на нее, мысленно проговаривала поручение Джейкобу, которое произнесла бы вслух, не будь рядом Эдварда.
«Если когда-нибудь все успокоится, отвези ее к Чарли. Расскажи ему все. Как сильно я его любила и как не допускала мысли о расставании, даже когда закончилась моя человеческая жизнь. Передай, что он был самым лучшим на свете папой. Пусть передаст Рене, что я ее тоже любила и надеялась, что у нее все будет хорошо…»
Надо будет заранее отдать Джейкобу документы, пока не поздно. И записку для Чарли. И письмо для Ренесми. Чтобы она читала, когда я уже не смогу сказать, как люблю ее.
Мы въехали на луг перед домом Калленов. Снаружи все было как обычно, однако изнутри доносился какой-то шум. Приглушенная многоголосая перепалка, сопровождающаяся глухим рычанием. Какой-то напряженный спор. В общем гуле чаще всего раздавались голоса Карлайла и Амона.
Эдвард не стал заводить машину в гараж, припарковался прямо перед домом. Мы встревоженно переглянулись.
У Джейкоба изменилась осанка, лицо посерьезнело, и в глазах мелькнула настороженность. Он сейчас вожак, альфа. Что-то случилось, и он добывает необходимую для них с Сэмом информацию.
– Алистер ушел, – вполголоса пояснил Эдвард на ходу. Мы взбежали по ступенькам.
О том, что в комнате разгорается ссора, стало ясно с первого взгляда. Вдоль стен кольцом выстроились зрители – все присоединившиеся к нам друзья и знакомые за исключением Алистера и троих участников перепалки. Эсми, Кеби и Тиа держались ближе всех к центру комнаты, где Амон гневно шипел на Карлайла и Бенджамина.
Эдвард, сжав челюсти, шагнул к Эсми, потянув меня за собой. Я покрепче прижала Ренесми к груди.
– Амон, если хочешь уйти, тебя никто не держит силой, – спокойно произнес Карлайл.
– Чтобы ты забрал половину моего клана? – завопил Амон, ткнув пальцем в Бенджамина. – За этим ты меня сюда позвал? Чтобы обокрасть?
Карлайл вздохнул. Бенджамин скептически усмехнулся.
– Ну, конечно! Карлайл настроил против себя Вольтури, поставил под удар жизнь всей семьи – и все исключительно для того, чтобы заманить меня сюда на встречу со смертью. Подумай сам, Амон. Я здесь, чтобы помочь и исполнить долг, а не перейти в другой клан. Тебя, впрочем, как сказал Карлайл, силой никто не держит.
– Это добром не кончится, – пробурчал Амон. – Вы все спятили, один Алистер в своем уме. Бежать нам всем надо.
– Алистер в своем уме? Подумай, о ком ты говоришь… – молвила стоящая поодаль Тиа.
– Нас всех укокошат!
– До битвы не дойдет, – твердо заявил Карлайл.
– Откуда ты знаешь?
– Если даже дойдет, ты всегда можешь переметнуться, Амон. Вольтури, без сомнения, оценят и будут рады.
Амон ухмыльнулся.
– Вот в чем дело…
– Я на тебя не в обиде, Амон, – искренне заверил Карлайл. – Мы давно дружим, но я никогда не стал бы просить тебя умереть за нас.
Амон слегка успокоился.
– Однако ты тащишь за собой моего Бенджамина!
Карлайл положил Амону руку на плечо. Тот ее стряхнул.
– Я остаюсь, Карлайл, только тебе от этого может быть хуже. Если прижмет, я и вправду переметнусь на их сторону. Вы безумцы, если думаете, что способны выстоять против Вольтури. – Нахмурившись, он вздохнули, глянув на нас с Ренесми, добавил в сердцах: – Я берусь подтвердить, что девочка выросла. Это истинная правда. Любой заметит.
– Больше мы ни о чем и не просили.
– Не просили, но получаете, – скривился Амон. – Я подарил тебе жизнь, – обратился он к Бенджамину. – А ты хочешь бездарно ее профукать.
Такого холодного выражения на лице Бенджамина я не видела еще никогда, и оно удивительно не вязалось с его мальчишеским обликом.
– Жаль, что, даря мне жизнь, ты заодно не вложил свое к ней отношение. Тогда тебе было бы со мной куда проще.
Амон сощурился. Потом, коротко махнув Кеби, прошествовал мимо нас к выходу.
– Он не уйдет, – тихо пояснил мне Эдвард. – Но с этого момента еще больше отдалится. И угроза перейти на сторону Вольтури – тоже всерьез.
– Почему уехал Алистер? – спросила я шепотом.
– Точно никто не знает, он не оставил записки. Из его брюзжания ясно – он считает битву неминуемой. А ему, несмотря на угрюмость, слишком дорог Карлайл, чтобы вставать на сторону Вольтури. Наверное, пришел к выводу, что опасность чересчур велика. – Эдвард пожал плечами.
Мы разговаривали между собой, однако нас, разумеется, все слышали. Поэтому Елеазар ответил так, будто свое объяснение Эдвард обращал ко всем.
– Из его брюзжания ясно не только это. План действий Вольтури мы почти не обсуждали, но Алистер опасался, что слушать они не будут, как бы горячо мы ни отстаивали истину. И что они найдут предлог осуществить задуманное.
Вампиры тревожно переглянулись. Вольтури повернут, как дышло, свой священный закон ради собственной выгоды? Такое казалось невероятным. Только румыны хранили полное спокойствие, иронично улыбаясь уголками губ. Наверное, парочку забавляло, как остальные упорно не хотят думать плохо об их заклятых врагах.
Все начали одновременно переговариваться вполголоса, но я прислушивалась к румынам. Возможно, потому что светловолосый Владимир то и дело поглядывал на меня.
– Очень надеюсь, что Алистер не ошибся, – излагал Владимиру Стефан. – Молва все равно пойдет, при любом исходе. Пора нашему миру узнать, во что превратились Вольтури. Их не свергнуть, пока все верят в эту чушь о защите и покровительстве.
– Мы хотя бы не скрывали своих помыслов, когда правили, – подхватил Владимир.
Стефан кивнул.
– Не строили из себя героев в белом и не прикидывались святыми.
– Думаю, пришло время для битвы, – изрек Владимир. – Найдем ли мы лучших соратников? Выпадет ли нам еще одна подходящая возможность?
– Мало ли. Может, когда-нибудь…
– Мы ждем пятнадцать сотен лет, Стефан. А они только силу набирают с годами! – Владимир снова посмотрел на меня и ничуть не удивился, встретив ответный взгляд. – Если Вольтури победят, то еще больше прибавят в силе. Они прибавляют с каждым своим завоеванием. Взять хотя бы одну эту новорожденную, – Владимир указал подбородком на меня, – а ведь она и сама всех своих талантов до конца не знает. Или этот вот землетряс и ветродуй… – Он кивнул на Бенджамина, и тот напрягся. Теперь уже почти все прислушивались к их диалогу. – Другое дело, что фокусы или огненное жало, – Владимир поочередно перевел взгляд на Зафрину и Кейт, – им без надобности, пока в свите есть колдовская двойня.
Стефан повернулся к Эдварду.
– Равно как и умение читать мысли. Но я понимаю, к чему ты ведешь. Победа их сильно обогатит.
– Гораздо сильнее, чем мы можем им позволить. Согласен?
Стефан вздохнул.
– Вынужден согласиться. А это значит…
– Что, пока жива надежда, мы должны выступить против них.
– Даже если удастся просто сломить их, обнажить их гнилую сущность…
– Тогда кто-нибудь однажды доведет начатое до конца.
– И нам воздастся за ожидание. Наконец-то.
Посмотрев друг на друга в упор, они проговорили хором:
– Остается одно.
– Мы будем биться, – подвел итог Стефан.
Я видела, что они разрываются между инстинктом самосохранения и жаждой возмездия, но все же в мелькнувшей у обоих улыбке ясно ощущалось предвкушение.
– Будем, – согласился Владимир.
Что ж, хорошо. Я, как и Алистер, считала, что битвы не избежать. В таком случае еще два бойца на нашей стороне – существенная помощь. И все-таки я внутренне содрогнулась, услышав вердикт румын.
– Мы тоже будем биться, – выступила Тиа. Ее голос, и так всегда серьезный, сейчас звучал почти торжественно. – Вольтури наверняка превысят полномочия. Мы не хотим оказаться в их власти. – Она выжидающе посмотрела на супруга.
Бенджамин, улыбаясь, кинул озорной взгляд на румын.
– Я, судя по всему, ценный приз. Так что придется отстаивать собственную свободу.
– А мне не впервой сбрасывать ярмо, – съязвил Гаррет и, подойдя, хлопнул Бенджамина по плечу. – За свободу от гнета.
– Мы с Карлайлом, – объявила Таня. – И будем сражаться за него.
Услышав заявление румын, все сочли необходимым тоже прояснить свою позицию.
– Мы еще не решили, – произнес Питер и посмотрел на свою миниатюрную спутницу. Шарлотта недовольно поджала губы. Было ясно, что ее решение принято. Вопрос – какое.
– Я тоже, – высказался Рэндал.
– И я, – подхватила Мэри.
– Обе стаи сражаются за Калленов, – вдруг вклинился Джейкоб. – Вампиров мы не боимся, – осклабившись, добавил он.
– Детский сад… – пробормотал Питер.
– Младшая группа, – согласился Рэндал.
Джейкоб насмешливо улыбнулся.
– Я за Калленов, – выворачиваясь из-под руки Шивон, произнесла Мэгги. – Правда на их стороне, а значит, мое место там.
Шивон обеспокоенно проводила взглядом самую юную участницу клана.
– Карлайл! – Она обращалась к нему, начисто игнорируя внезапную официальность обстановки и стихийный обмен признаниями. – Я не хочу, чтобы дошло до битвы.
– Я тоже, Шивон. Меньше всего на свете, сама знаешь. – Он улыбнулся. – Так что направь все свои помыслы на то, чтобы она не состоялась.
– Что толку от моих помыслов?
Я вспомнила, как Роуз с Карлайлом обсуждали способности главы ирландского клана. Карлайл подозревал, что Шивон обладает неприметным, однако сильным даром выстраивать события, как ей нужно. А теперь оказывается, Шивон и сама в это не верит.
– Хуже не будет, – заметил Карлайл.
– Представить исход, который мне по душе? – саркастически усмехнулась она.
– Сделай одолжение.
– Тогда моему клану нет нужды высказываться. Потому что битва отпадает. – Положив руку на плечо Мэгги, она притянула девочку к себе. Супруг Шивон, Лиам, смотрел на всех безучастно и молча.
Никто не понял этого таинственного обмена ехидными репликами между Карлайлом и Шивон, однако выяснять не стали.
На этом торжественные речи умолкли. Все потихоньку разбрелись – кто на охоту, кто убивать время за книгами, телепередачами и компьютером.
Мы с Эдвардом и Ренесми отправились охотиться. Джейкоб потянулся следом.
– Безмозглые пиявки! – пробурчал он в сердцах себе под нос и фыркнул. – Думают, самые умные.
– Вот удивятся, когда их, таких умных, спасет «младшая группа»! – подбодрил Эдвард.
Джейк с улыбкой двинул его кулаком в плечо.
– А то!
Это была не последняя наша охотничья вылазка. Ближе к моменту появления Вольтури мы всей компанией собирались отправиться еще раз. Ведь точный день неясен, поэтому предполагалось несколько ночей постоять лагерем на «бейсбольном» поле из видения Элис. Мы твердо знали одно: они придут, когда землю укроет снегом. Чем дальше от города они окажутся, тем лучше – а Деметрий все равно приведет их к нам, какое бы место мы ни выбрали. На кого, хотела бы я знать, он настроится? Скорее всего, на Эдварда, ведь меня ему не запеленговать.
Всю охоту я думала о Деметрий, не обращая внимания ни на добычу, ни на лениво кружащиеся в воздухе снежинки (они пока еще таяли, не долетая до каменистой земли). Поймет ли Деметрий, что не может настроиться на меня? И какой вывод сделает? А Аро? Или Эдвард ошибается? Существуют же исключения, способности, действующие в обход щита. Все, что не касается мыслей, сознания, поддается воздействию – Джаспера, Элис, Бенджамина. Как знать, вдруг Деметрий тоже пробьется окольным путем?
И тут меня как громом поразило. Наполовину осушенный лось выпал из рук и мешком повалился на мерзлую землю. В нескольких сантиметрах от горячей туши с едва уловимым шипением испарялись снежинки. Я невидящим взглядом уставилась на свои окровавленные ладони.
Эдвард, заметив неладное, подскочил ко мне, бросив собственную нетронутую добычу.
– Что случилось? – Взгляд заметался по лесу в поисках источника моей паники.
– Ренесми, – через силу выговорила я.
– Она вон там, за деревьями. Я отчетливо слышу и ее мысли, и Джейкоба. Все в порядке.
– Я не об этом. Я думала про свой щит – ты ведь считаешь, что он нам поможет, сослужит свою службу. Все надеются, что я сумею прикрыть Зафрину с Бенджамином – пусть на пару секунд. А вдруг мы ошиблись? Вдруг я не оправдаю надежд, и мы из-за этого проиграем?
Голос срывался на истерику, хотя у меня еще хватало сил, чтобы не кричать. Незачем пугать Ренесми.
– Белла, откуда такие мысли? Будет замечательно, если сможешь защитить себя, спасать остальных тебя никто не обязывал. Не надо терзаться попусту.
– А если я вообще никого не смогу прикрыть? – задыхаясь, прошептала я. – У меня то получается, то нет. Ни складу, ни ладу. Или щит не выстоит против Алека?
– Тш-ш, – успокоил Эдвард. – Без паники. И насчет Алека не волнуйся. Его дар по сути такая же иллюзия, как у Джейн и Зафрины. Так что ему – как и мне – в твои мысли не забраться.
– Но ведь Ренесми забирается! – зашептала я в истерике сквозь стиснутые зубы. – Так естественно, что я даже не задумывалась. Воспринимала как данность. Она же вкладывает свои мысли мне в голову. Как остальным. Значит, в моем щите брешь, Эдвард!
Я в отчаянии смотрела на него, дожидаясь, пока он осознает весь ужас моего открытия. Ни малейшей тени тревоги не отразилось на его лице.
– Ты уже об этом думал, да? – догадалась я и сразу почувствовала себя дурочкой – столько времени не замечать очевидного…
Эдвард кивнул, едва заметно улыбаясь краешком рта.
– Еще когда она первый раз тебя коснулась.
Надо же быть такой тугодумкой!
– И тебя это не беспокоит? Не пугает?
– У меня две версии – одна более логичная, вторая менее.
– Давай сперва ту, которая менее.
– Она твоя дочь, – пожал плечами Эдвард. – В ней половина твоих генов. Помнишь, я тебя раньше поддразнивал, что, мол, твой мозг работает на другой волне, не такой, как у всех? Может, у вас с Ренесми волна одинаковая.
Предыдущая страница 58 Следующая страница
|
